В данном фрагменте вы можете ознакомиться с ответами на вопросы члена Совета фонда "Истории Отечества", вице-президента РАН, директора ИА РАН академика РАН Н.А. Макарова.
Уважаемый Николай Андреевич, позади – год столетия отечественной археологии. Много было сказано о достижениях этой науки и её роли в изучении и сохранении исторического наследия нашей страны. Можно ли сказать, что российская археологическая школа имеет свою собственную специфику, свой почерк, свои особые исследовательские направления, отличающие её от научных школ других стран?
Свои темы, свой язык, своя школа – безусловно всё это присутствует. Но хочу отметить другую специфику. Прежде всего, российская археология всегда ощущала свою ответственность за изучение всего огромного пространства своей страны. Если английские или французские археологи изначально были во многом ориентированы на Восток, на Средиземноморье, на те территории, которые богаты археологическими древностями и открывают великие культуры прошлого, и уже позднее обратились к изучению собственных памятников, то российская археология всегда ощущала важность целостного охвата большого пространства империи. Это была имперская археология, в которой славянорусское направление сформировалось позднее, чем изучение классических древностей на территории России, древностей античности на территории Крыма, Причерноморья, скифских древностей, древностей Кавказа. Та же Средняя Азия, включённая в состав Российской империи лишь в 1860–1870-е годы, очень рано попала в поле зрения археологов. И советская археология, конечно, унаследовала эту широту охвата территории, понимание того, что она несёт ответственность за изучение и сохранение очень разных культур, за сбалансированное изучение этого многообразия на различных исторических этапах.
Ещё одна особенность: наша археология всегда идентифицировала себя как историческая дисциплина. Ведь в классической западноевропейской традиции археология (в смысле изучения материальных памятников) более дистанцирована от собственно исторической науки, которая имеет дело с текстами, с нарративом. И в этом есть безусловно свои плюсы и минусы, потому что в какие-то моменты археология у нас оказывалась слишком зависима от взглядов историков на те или иные периоды. Но в этом были и её сильные стороны, потому что археология стремилась обозначить себя как дисциплину, ответственную за решение больших исторических проблем. Так, например, случилось с изучением Средневековья, где историки и археологи из разных исследовательских центров конкурируют за право быть, так сказать, равноправными создателями концепций.
Из века в век, из поколения в поколение историки задают разные вопросы прошлому. А чем нынешний этап отличается от предыдущих в науке археологии? Какие темы, какие ракурсы взгляда на историческое прошлое сейчас присутствуют в археологических исследованиях? Что находится в фокусе зрения археологов?
Думаю, что археология так широка по своему охвату прошлого, что в каждом хронологическом регистре вопросы и темы свои. У исследователей палеолита это проблемы географии древнейшего расселения, этапы древнейшего расселения человека по территории мира, вопросы хронологии. У исследователей археологии XVIII–XIX веков вопросы, естественно, иные: это повседневность и микроистория – через материальные памятники. Но в целом сейчас велик интерес к углублённому пониманию макроистории через материальные памятники. И современная археология в полной мере раскрывает свои возможности как наука, создающая новую картину больших исторических процессов и трансформаций, крупных исторических сдвигов. Исследование материальных объектов позволяет увидеть мировую историю как поступательное движение, со своими подъёмами и кризисами. Даёт, например, очень интересную картину неустойчивости древних культур и обществ... Всё это безумно интересно.
Комментарии
Отправить комментарий